Я кинула мимолетный взгляд на свой подол, на котором из-под богатой серебряной вышивки очень четко просматривалась черная ткань, и скептически поджала губы: м-да. У людей тут прямо праздник намечается, а я в черном, как на похоронах. И пусть вышивка действительно роскошная, пусть в моем облике некую мрачноватость разбавляют многочисленные белые пятна, однако все равно — в этой легкой и чистой беседке я сегодня не слишком уместна.
— Леди Гайдэ, — учтиво раскланялся Лоррэй та Ларо, едва зашел внутрь и увидел, как я мнусь на пороге. — Позвольте, я провожу вас?
Я с облегчением позволила исполнить ему роль заботливого хозяина и с нескрываемой радостью обнаружила, что на этот раз сидеть мне придется не у всех на виду, а в сторонке, подальше от входа. То есть, я не буду отсвечивать своим странным подолом перед гостеприимными хозяевами. Верх платья у меня, слава богу, остался светлым — несколько черных вставок из тонкого шелка его никоим образом не портили, поэтому, если меня не попросят сплясать, то выбивающийся за рамки общего фона образ не будет нарушать гармонию этого званого ужина… то есть, обеда.
— Благодарю вас, — так же учтиво кивнула я, впервые подумав о том, что у Эррея не такой уж гадкий братец. На что он, как услышал мои мысли, насмешливо улыбнулся и вернулся к родителям, которые как раз изволили встретить кого-то еще.
Я не стала особенно прислушиваться к доносящимся снаружи голосам — незачем: все равно скоро узнаю, по какому поводу у та Ларо сегодня организуется такое серьезное мероприятие. Зато меня весьма заинтересовал материал, из которого была сделана драпировка беседки. Сперва я решила, что простая ткань — шелк или что-то похожее, однако, потрогав и погладив необычную штуку (потихоньку, пока никого не было), все-таки пришла к выводу, что ткань-то весьма непростая. Кажется, обработана таким же образом, как мои перчатки, и практически не пропускает через себя магию. Зачем это вдруг сдалось лен-лорду, да еще именно сегодня, абсолютно непонятно, но хозяин — барин. Красиво жить, как говорится, не запретишь. Хотя стоила такая драпировочка очень немало. Я потратила порядка сотни золотых на кусок подобной ткани, а здесь ее было… м-м-м… кажется, у Эррея очень состоятельный батюшка. Очень и очень состоятельный, если не сказать, что баснословно богатый. Потому что позволить себе такую роскошь, как украшать подобной тканью беседку во время обеда… Короче, проехали.
Минут через пять в беседку медленно зашла, сопровождаемая Эрреем (привет, Рорн!) дородная, но весьма пожилая леди в очень дорогом платье и с тяжелым бриллиантовым колье на морщинистой шее. Шла она с видимым трудом, часто отдыхала, и было видно, что приезд на этот обед стал для нее сродни подвигу. Вряд ли в свои сто-надцать лет дама часто выбирается из дому. И вряд ли ее подрагивающие пальцы смогут удержать полный бокал игристого вина. Тем не менее, она упорно доползла до беседки и с помощью Эррея, наконец, тяжело опустилась на слабо пискнувший стул.
Нас представили, познакомили (леди оказалась эр-тассой та Торраг) и тут же оставили одних. Но еще через минуту, за время которой мы успели обменяться вежливыми фразами ни о чем, в беседку зашел немолодой, но весьма крепкий господин с роскошными черными усами, в колоритном мундире какой-то бесконечно далекой эпохи и в самой настоящей треуголке. Этакий гусар в отставке. Однако моя соседка, как оказалось, неплохо его знала, обозвала лордом да Нолу и тут же переключила на него все свое внимание. Тем более что господин был усажен все тем же Эрреем как раз напротив нее. И буквально впритык ко мне.
Следующим гостем оказалась еще одна старушка неопределенного возраста, про которую я почти ничего не услышала: когда ее представляли, господин гусар так громко говорил насчет какой-то общей знакомой, что я бездарно прослушала имя и титул пожилой гостьи. Отметила только, что старушка гораздо более приятна, чем леди Торраг, и что сидеть ей придется с другой стороны от меня. Справа.
После нее на пороге беседки снова нарисовался Лоррэй та Ларо. Один, как ни странно, и, видимо, уже насовсем, потому что оглядел дальний угол стола (и меня на нем, заодно), снова улыбнулся (на этот раз довольно неприятно) и встал возле ближайшего свободного стула. Да, я не ошиблась: он почему-то так и не сел. Просто стоял рядом с тарелками и чего-то терпеливо ждал.
Я быстро подсчитала оставшиеся места: один, два, пять, семь… да. Ждали всего семерых. Из них два места во главе стола явно отведены для хозяев дома, еще четыре для их детей, а вот последнее…
В этот момент в беседку зашли младшие сестры Эррея, заставив меня оторваться от догадок и невольно ими залюбоваться. Ох, и красавицы же подрастают в доме та Ларо. А сегодня над ними явно поработали руки умелых мастеров: щечки так и пылают, глазки так и горят, русые волосы уложены совершенно по-разному, но девчонки все равно очаровательные. Правда, корсеты, на мой взгляд, им надевать еще рановато — шестнадцать лет всего, да и то неполных, совсем юные, свежие, чистые, как едва распустившиеся бутоны. Куда им там что-то утягивать? Они и так тростинки. Хрупкие, тонкие, нежные… а сегодня кажутся еще нежнее и уязвимее, чем всегда. Просто нетронутый цветок, который так и хочется рассмотреть поближе. Я невольно улыбнулась.
А потом услышала снаружи еще один голос, неверяще замерла, растеряно уставилась на разом поднявшихся со своих мест гостей. Ошарашено воззрилась на низко склонившегося Лоррэя, с которого мигом слетела недавняя слащавость и мелькнувшее мимоходом самодовольство. После чего увидела последнего гостя и вздрогнула от неожиданности.
— Добрый день, — небрежно кивнул Его Величество, решительным шагом заходя в беседку. Я сжала зубы и, мысленно выругавшись, медленно поднялась со стула.
Первые минут двадцать этого, так называемого «обеда», я сидела как на иголках. Правда, с каменным выражением лица и старательно контролируя каждый жест, чтобы не выдать эмоций, но внутри меня кипело такое раздражение, что если бы ему позволили вырваться наружу, в Рейдане случился бы локальный катаклизм. Одно хорошо — я сидела в глубине беседки, далеко от короля, в тени, поэтому, чтобы меня увидеть, ему пришлось бы перегнуться через всех моих соседей (а их насчитывалось, слава богу, целых четыре штуки). А мне, чтобы его услышать, следовало для начала изрядно обострить слух и после этого невежливо заткнуть громогласного лорда да Нолу, который безо всякого стеснения развлекал пожилую мадам Торраг, блистая грубоватым солдатским юмором и изрядно постаревшей медалью на груди.
Едва гости расселились, молчаливые и отлично вышколенные слуги принялись обносить их закусками, салатами, крохотными канапэ (да, тут уже знали, что это такое). В бокалы полилось игристое вино. За столом начались обычные разговоры, как будто присутствие короля никого, кроме меня, не трогало… и вот тогда я неожиданно поняла, что, собственно, никто и не был удивлен. Одна я, как дура, не ожидала его тут встретить, тогда как остальные, кажется, заранее были в курсе событий.
Разозлившись на Эррея (предупреждать же надо!), я моментально навострила уши, пытаясь вычленить за громогласным шепотом соседа слева степенный разговор на другом конце беседки. Но, как ни странно, говорили там обо всяких глупостях: о налогах, армии, казне, законах… причем, лорд Норрэй держался спокойно и очень ровно, как и полагается хозяину дома. Он даже восседал на пару с супругой на самом почетном месте, во главе стола. А король с какой-то стати сел по правую руку от него, хотя, кажется, столь явное принижение его высокого положения Величество совсем не смущало. Напротив, он внимательно слушал, вежливо кивал, от чего-то небрежно отмахивался широкой дланью. Из чего я довольно быстро сделала вывод, что визит короля, хоть и планировался заранее, был насквозь неофициальным. Если не сказать, что вообще дружеским.
Между прочим, Эррею досталась почетная роль королевского соседа. Его старший брат и сестры были усажены напротив. Но если Лоррэю это не доставляло никакого неудобства — он был разговорчив, галантен, охотно ухаживал за сестрицами и болтливой мадам Торраг, то сами девочки выглядели испуганными и немного подавленными. Кажется, внимательный взгляд короля действовал на них, как питон на маленьких мышек: гипнотизировал, пугал и завораживал одновременно.